Ежедневно на работу, как на праздник я спешу,
И, в маршрутку запихнувшись спозаранку, чуть дышу:
Не от счастья, что я еду, удалось мне с боем сесть, -
От того, что пассажиров стоя двадцать, а не шесть.
Что должна быть скорость 40, пассажиров стоя шесть,
Информация, конечно, вся в маршрутке эта есть.
Но написано, наверно, это только лишь для нас,
За водилой чтоб следили, не спуская строгих глаз.
А водителю на это, мягко скажем, наплевать, -
Для него закон не писан, ему надо план давать.
Переезд закрыт, сплошная, красный светит светофор, -
Подрезает, нарушает и летит во весь опор.
Мчишься, словно ты участник гонок Формула 1,
Будешь рад до отупенья, что добрался невредим.
А водители другие, если прется не в свой ряд, -
«Понабрал себе Баранов (баранов?)!» - с восхищеньем говорят.
Деньги он в пути считает,
Телефон в руке, - болтает,
Руль он просто отпускает,
Громко музыка гремит, -
Как водителю услышать, пассажир что говорит?!
А еще в пути он может по-хозяйски закурить
И в ответ со злостью рявкнет, если хочешь возразить.
А зимой в салоне холод, стекла все покрыты льдом,
Едешь, словно в морозилке, дышишь и скоблишь ногтем.
Но всего ужасней летом — задыхаешься в жаре,
Нет кондюшника в маршрутке, хоть +40 на дворе.
Форточка одна в салоне и лючок на потолке, -
В голове темно, весь мокрый, словно ты сидишь в реке.
Вам бы, господин Баранов, съездить так хотя бы раз, -
По-другому бы смотрели перевозчики на нас.
Вы ведь не дрова везете, не щебенку и не скот.
Пассажиры — это люди!
И совсем неплохо будет,
Если с высоты Олимпа снизойдете Вы в народ!